Неклассическая самооборона. Защита от пикапа (Окончание)
ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ПИКАПУ. ОСНОВЫ
Повторимся — все вышеописанные приёмы противодействия сами по себе недостаточны. Для того, чтобы они оказались достаточными, нужно хорошее знание пикаперских приёмов «изнутри», от чего лучше воздержаться. В чём же тогда выход?
Представляется, что иммунитет к угрозам, подобным пикаперской, должен быть комплексным, а не основанным на отдельных защитных механизмах. Под комплексностью здесь имеется в виду цельность мировоззрения и его укоренённость в структуре личности. Бесполезно учить человека «умению сказать нет», если он не знает, что такое блуд и почему блудить плохо. Конечно, вывод о том, что «правильное» мировоззрение (система ценностей) — это и есть наилучшая защита от пикапа, звучит очень кисло, но только до тех пор, пока он не конкретизирован. К его конкретизации мы вернёмся позже, а пока отметим лишь два момента.
Первое: система ценностей должна быть иерархична и в своих главных чертах непротиворечива. В ней должны быть очерчены такие барьеры, переступать через которые с позиции личности недопустимо. А если же у человека наряду с такими ценностями как «семья», «верность» и т.д. уживается весьма сумбурно понимаемая «любовь», ради которой «всё позволено», во имя которой «всё можно» и которая «всё покрывает», то такой человек рискует наделать в своей жизни серьёзных ошибок.
Второе: система ценностей должна быть аргументированной. Человек не просто должен знать, что плохо, но и то, какие разрушительные механизмы включаются, если он поступит плохо, и как именно эти механизмы работают. Например, в случае преждевременных (добрачных) сексуальных отношений один из разрушительных механизмов (из многих!) заключается в том, что происходит как минимум частичная перестановка акцентов внимания и сосредоточения с душевной и духовных сфер единения на чувственно-телесную, что ослабляет межличностную связь и порождает «мины» в дальнейшем общении людей.
Но как же «пропитать» себя духом избранных принципов? Как научить подсознание сопротивляться чуждой разрушительной идеологии? Действенные ответы на эти вопросы можно найти только самостоятельно. Самый общий ответ заключается в том, что мировоззрение должно быть «отработано в действии» (или, как было сказано выше, «укоренено в структуре личности»). Если человек действительно убеждён в том, что лгать плохо, то логичным с его стороны будет самому отучиться врать даже в мелочах, даже в мыслях — приписывая людям то, чего они на самом деле не думали и не говорили. Если человек считает, что разврат — это грязь, то он должен самым внимательным образом бороться с грязненькими мыслишками, которые нет-нет да и забредают на ум практически любому. Если же человек полагает, что ему стоит воздерживаться от определённых поступков, но уж думать-то ему можно о чём угодно и ничего зазорного в этом нет — то это идеальная жертва для манипулятора. Возбудив в своей жертве мысли и желания определённого рода (мысли о материальной выгоде, о сексуальном наслаждении, о социальном успехе и т.д.), манипулятор легко подвигнет её на соответствующие действия. Закон незыблем — если ты не хозяин своим мыслям и желаниям, то они начинают управлять тобой.
Из этого, кстати, следует очень важный вывод о необходимости целой системы приёмов борьбы с собственными дурными мыслями, словами и поступками. И только когда эти приёмы будут многократно отработаны на практике, можно быть уверенным, что человек не поддастся так легко на уловки манипулятора. Стоит ли ждать большой устойчивости от того, кто не только никогда не боролся со своими сладострастными помыслами, но даже и не понимает, что это совершенно необходимо делать? И наоборот — тот, кто привык внимательно относится к своим мыслям и подавлять дурные желания в зародыше, окажется очень неудобным противником для пикапера (да и для любого манипулятора вообще). Так, например, целомудренному человеку от чужих слишком вольных прикосновений не просто станет неприятно — он сможет осознать этот сигнал и быстро пресечь подобные действия. Кстати, здесь кроется важная причина, по которой жертвами пикапа становятся многие люди, имеющие вроде бы правильные представления о границах дозволенного в общении — свои «правильные» установки они не отрабатывали на практике, не подкрепляли их действием, в отличие от настоящих пикаперов, которые и свои техники отшлифовывали в действии, и пикаперской философией пропитывались осознанно и основательно. Именно поэтому нужно вести «ежедневный бой с самим собой» — чтобы не быть врасплох захваченным, атакованным и побеждённым.
Не вдаваясь сейчас в споры о мировоззрении, отметим, что именно православное мировоззрение представляется нам в наибольшей степени отвечающим всем вышеуказанным пунктам. Наряду с хорошо выстроенной системой ценностей оно предполагает для человека также детально проработанную практическую систему борьбы со своими слабостями и изъянами. При этом православие позволяет каждому сохранить очень важное понимание своей слабости и уязвимости вне Бога, которое легко может быть потеряно в других мировоззренческих системах. А это значит, что настоящий православный не сделает первого и самого главного шага к тому, чтобы стать жертвой (недооценка опасности, переоценка собственных сил и возможностей, невидение всего дурного, что есть внутри себя и на чём будет играть пикапер/манипулятор).
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
В течение всего нашего обзора мы постоянно возвращались к вопросам: как защититься? как устоять? как не стать жертвой?
Суть всех пикаперских техник — предложить человеку суррогат ласки, любви, понимания. В этом — большая часть причины человеческой уязвимости для подобных атак. Человеку не хватает тепла, любви, он хочет найти их, ищет, но не находит… И чем острее эта нехватка, тем охотнее и легче он заглатывает суррогат, даже внутренне осознавая, что «это не то», каким бы ядовитым этот суррогат ни был. Риск не получить чего-то (любовь, доверительные человеческие отношения) для подсознания оказывается выше, чем риск отравиться суррогатом. Но, заглатывая наживку, человек не имеет ни одного шанса обрести то, чего он действительно хочет. А расплата неотвратима.
Но почему всё-таки — не находит? И почему так легко соглашается на суррогат вместо истинной ценности? Многие люди ищут свою любовь, думают об этом, но на своём пути раз за разом приходят к крушению, например, становясь жертвами пикапа.
Думается, что дело отчасти в том, что пока человек не узнает, а как же нужно правильно строить отношения, как же отличить подлинное чувство от фальшивого, что же такое семья и в чём её смысл — до тех пор человек будет довольствоваться суррогатами, даже вполне осознавая их горькое послевкусие. Ядром мировоззрения должно быть понимание «нормы», понимание здоровых вариантов развития отношений и др.
Но не в том ли главная причина, что установка на обладание перевешивает всё? Хочется нежности, хочется романтики, чтобы защищали, согревали теплом, дарили подарки, чтобы кто-то дал всё это, чтобы найти того, у кого это всё — есть, у кого это можно взять… И при этом забывается, что все эти ценности не падают с неба и не даются в руки просто так. Здесь необходима долгая, сложная, тяжёлая работа. «Любовь — не подарок от прелестного личика, это итог преодолённой тобой высоты» (А. де Сент-Экзюпери). Но как непросто это осознать. Почему же порой так сложно устоять жертве? Потому что пикапер предлагает ей уже всё готовое, всё подносит на блюде: хочешь — вот тебе романтический ужин, вот подарки, вот ты чувствуешь, что мы так хорошо понимаем друг друга (это без долгого пути вместе! да, он хорошо понимает жертву на поверхностном уровне, но как же обманывается она, чувствуя, «что знала его всю жизнь»…), и ещё много-много даров он преподнесёт. Разумеется, всё это будут подложные дары, всё мишура, потому что истинные ценности так быстро не созидаются, да и слишком мало усилий вложено. Со стороны жертвы подчас — вообще почти никаких усилий.
Поэтому, кстати, несостоятельны все самооправдания пикаперов на темы «пикап — это большая работа над собой», «пикап учит строить отношения», «пикап является мощным катализатором личностного развития» и т.п. Что в отношениях легче: подстроиться под ценности или разделить их? А уж тем более — ценности созидать… Например, девушка говорит: «Я люблю ходить в туристические походы!». Подстройка под ценности в пикаперском стиле: показать, что тебе это тоже интересно, что разбираешься в предмете; ну, возможен ещё какой-нибудь крышеснос с «вывозом на природу». Но всё это помогает достижению самых ближайших тактических задач (например, того же соблазнения), даёт иллюзию единства — не больше. Но настоящие, прочные и долговременные отношения требуют намного большей работы по разделению и созиданию ценностей: в данном примере формой этого могут быть совместные походы, подготовка к ним, знакомство с «туристическим» окружением девушки — и, конечно, решение многих-многих вопросов и проблем, которые неизбежно будут возникать в связи со всем этим. Для пикапера такой путь в принципе неприемлем: хотя бы потому, что для него действуют правила «не прогибаться», «расходовать ресурсы экономно» и др.; главная же причина — в том, что идеология пикаперства (повторимся!) — это идеология эгоизма и потребительства: другой человек должен отдавать больше, чем вкладывают в него; и чем больше эта разница, тем выгоднее и предпочтительнее пикаперу. К сожалению, тезис о том, что смысл человеческой жизни в том, чтобы отдавать, а не получать, при поверхностном взгляде смотрится намного менее убедительным. Но отказ от этого тезиса закрывает человеку путь к истинным ценностям, которые только и могут сделать человека по-настоящему счастливым.
Если вам кажется, что идёт атака, или что вы нашли человека, которого так долго искали и уже совсем близко счастье — остановитесь. Спросите себя: что вас объединяет? Что вы испытали и перечувствовали вместе? Что вы сделали вместе, что у вас там, в прошлом, за спинами? Приходил ли он вам на помощь? Жертвовали ли вы для него чем-нибудь? Много ли душевного труда вложили вы, и вложил он в ваши отношения? Почему вы ему доверяете (или хотите доверять)? И много-много вопросов себе ещё надо задать. Тогда, возможно, удастся понять, насколько прочен тот мост, на который вы сейчас вступаете.
Всё вышесказанное относилось к тому, как не стать жертвой. А как же не стать пикапером? (хотя пикаперы тоже жертвы, только непосредственные жертвы в руках «князя мира сего»). Представляется, что многие люди не пошли бы по этому скользкому и тупиковому пути, если бы хорошо понимали одну вещь, о которой метко сказал А. де Сент-Экзюпери: «Радости тела слишком узки». Телесная близость (основной фетиш для многих увлекающихся пикаперской философией) не может быть источником «неземных наслаждений». Получать «феерические ощущения» от телесных ощущений самих по себе так же невозможно, как получать их от поедания шоколадки — да, сладко, да, могут быть какие-то дополнительные приятные оттенки вкуса и аромата, но и не более (хотя производители шоколада через рекламу тоже стремятся убедить в обратном…). Основательно усладиться можно только собственными похотью и эгоизмом, замешанными на новизне ощущений («Ух ты, я и до этой девчонки смог добраться! Какой же я красавец! А сейчас я её ещё и вот так поставлю!» и т.п.). Но это настолько разрушительно действует как на психику, так и на душу человека, что даже и объяснять излишне. Новизна очень быстро утрачивается, но зависимость от подобных контактов становится почти наркотической, а в отсутствии их происходят своеобразные «ломки» — наступают всевозможные депрессивные состояния (которые опытные пикаперы хорошо знают, а менее продвинутым «коллегам» советуют «лечить» их с помощью… всё больших «доз» контактов — например, правило «Т10Д» и ему подобные — после чего душа приходит в состояние почти полного бесчувствия, а сердце просто уходит «в отключку»). Человек быстро «выгорает».
Впрочем, телесная близость всё-таки может быть источником удивительной радости и счастья, но только при духовном и душевном единении любящих, в браке. И такие ощущения намного превосходят по силе те, что рождаются от «услаждения похотью» (фальшивка «князя мира сего» вновь оказывается ничтожной по сравнению с даром Бога). Но про это начинающим пикапером их инструктора никогда, никогда не расскажут…
* * *
«Мне пришлось раскаяться, что я тратил себя без меры, сочтя таланты, дарованные мне свыше, самоценными, тогда как они всего лишь предуказание пути, и вот оказался пустым в пустоте… Я поджигал лес, чтобы на час согреться, ибо пожар полыхал так царственно…
Но я понял, что был не прав в своем отношении к женщинам. Пришла ночь моего раскаяния, и я понял, что не умел обходиться с ними. Я походил на грабителя: ничего не смысля в священнодействии игры, он с жадной торопливостью сгребает шахматные фигурки и, соскучившись глядеть на беспорядок, отшвыривает их прочь.
В ночь моего раскаяния, Господи, я поднялся с постели в гневе, я понял, что был волом у кормушки. Но разве я бабник, Господи?!...
Я искал в женщине подарка, которым она мне может стать. Я хотел эту, потому что она напоминала мне серебристый колокольчик, по которому я тосковал. Но что делать с колокольчиком, что одинаково звенит день и ночь? Ты отправляешь колокольчик в кладовку, он тебе больше не нужен. Другую я пожелал за трепетность, с какой она говорила: «Ты, господин мой», — но слова быстро прискучивают, и хочется иной песни.
Дай я тебе десяток тысяч женщин, одну за другой, и ты очень быстро истратишь особую черточку каждой, и тебе их будет мало, и снова ты ощутишь голод, ибо сам ты изменчив, меняешься от весны к осени, от утра к вечеру и от перемены ветра.
Но разве не знал я, что не исчерпать души человеческой, сколько из неё ни черпай, что в таинственных глубинах каждого дремлет невиданный пейзаж с нетронутыми лугами, тихими заводями, островерхими горами, потаенными вертоградами, что о каждом повороте его и изгибе мы можем, не уставая, проговорить всю жизнь, и я удивлялся, Господи, скудости запаса, с которым приходила ко мне и та, и другая женщина, мне едва хватало её запаса на ужин.
Я не считал их, Господи, пахотной землей, где я должен трудиться круглый год с зари до зари, обувшись в тяжелые башмаки, взяв плуг, лошадь, борону и лукошко с зернами, помня о сорняках и вооружившись верностью, чтобы получить от них то, что будет служить мне, — нет, я низвел их на роль кукол, которых выставляют старейшины захудалых деревушек, чтобы встречать тебя, именитого гостя, когда ты объезжаешь свое царство, — ясноглазая куколка читает приветственный стишок и преподносит в корзинке местные яблоки. Подарок тебе, разумеется, приятен, потому что хороши свежие улыбающиеся губки, певучи движения рук, протягивающих яблоки, простодушны слова и голосок, но ты вмиг исчерпаешь эти дары, выскребешь до дна мёд, потрепав румяную, свежую щёчку, усладившись бархатом застенчивости. Но и эта куколка — пахотная земля, раскинувшаяся до неведомых горизонтов, где ты, возможно, потерялся бы на всю жизнь, если б знал, как до неё добраться.
Но я хотел собирать от улья к улью готовый мёд, я не искал необозримого пространства, которому поначалу нечего тебе предложить, которое требует от тебя одного: идти и идти, ибо долго нужно следовать молча за хозяином владений, если хочешь сродниться с ними…
Господи! Ту, что я ввожу в свой дом, ты дал мне как землю для возделывания, дал, чтобы я шёл с ней рядом и открывал её.
Господи, сказал я, только для того, кто вскапывает свою землю, сажает оливы, сеет ячмень, наступает час преображения, которого не дождаться, если ходишь за хлебом в лавочку. Приходит час, и ты празднуешь собранный урожай. Торжество наполненных закромов, когда ты толкаешь тихонько скрипучую дверь к запасам солнца. Ибо настал час, и ты убрал в амбар силу, что воспламенит твои чёрные квадраты земли, убрал холм семян, окруженный ещё ореолом золотой пыли, будто славой, что не успела смолкнуть.
Ах, Господи, сказал я, я ошибся дорогой, я блуждал среди женщин, словно шатун-бродяга.
Мучился возле них, словно в бескрайней пустыне, ища оазис, который был не любовью — который был вне любви.
Я искал скрытое в них сокровище, будто вещь среди прочих вещей. Прислушивался к их короткому, будто у гребцов, дыханию. Я стоял на месте и не двигался. Глазами я оценивал их совершенство и пытался утолить жажду красотой тонких щиколоток и округлых локтей. Во мне жила тоска, она направляла меня. Меня томили жаждой, обещая исцеление. Но я ошибся дорогой: смотрел Твоей истине в лицо и не узнавал её…
Бесполезно искать среди камней камень, который стал бы тебе дороже других. Из чрева руин не извлечёшь ни славы, ни богатства, ни любви.
Как безумец, что бесплодно копает землю ночь за ночью, ничего не обрёл и я в своем сластолюбии, ином, чем сластолюбие скряги, но столь же тщетном. Опять и опять я оставался с самим собой. Мне тоскливо с самим собой, Господи, и наслаждения мои омрачают и утомляют меня.
Я хочу творить священнодействие любви, праздник её приведет меня на иную ступень. Ибо все, чего я ищу и жду, чего ищут все на свете люди, — не на ступени вещного, которое у них под руками…
Господи! Я смотрю на свою жену, обнажённую, спящую, красивую, тонкую в щиколотках, с тёплой нежной грудью, и почему же мне не решить, что дана она мне в подарок?
Но я понял Твою истину. Та, что спит, та, что вскоре я разбужу, едва дотронувшись упавшей от меня тенью, не должна быть стеной, о которую я буду биться, — дверью, ведущей в иное; я не должен расточить её на хаос черт, чёрточек, хорошее, дурное, ища немыслимое сокровище — я должен трудиться над её целостностью, над прочностью связующих нитей в молчании моей любви.
Что сможет тогда огорчить меня? Огорчается красавица, получив в подарок украшение: изумруд куда красивее, чем полученный опал, бриллиант красивее изумруда, бриллиант короля — самый прекрасный на свете. Но я сам должен одарить совершенством любимую, пусть даже она далека от совершенства. Ибо я не живу вещами, я живу смыслом вещей…
Совершенно только божество, и если грубый кусок дерева причастен служению божеству, то и он приобщен совершенству.
И в точности то же самое я могу сказать и о спящей моей жене. Вот я оценил все её достоинства, устал и отправился искать другую. Есть другие — красивее, или у них куда лучше характер, или голос звенит, как колокольчик, по которому я тоскую, а вот эта так трогательно произносит: «Ты, господин мой …» — в её устах слова эти звучат музыкой для души и сердца…
Но спите спокойно, несмотря на всё своё несовершенство, несовершенные жёны. Я не хочу биться о стенку. Вы не цель, не подарок, не драгоценность, значимая сама по себе, которой я, налюбовавшись, вскоре наскучу, вы — путь, кладь, повозка. И я не устану сбываться».
Антуан де Сент-Экзюпери, «Цитадель», глава CCIV
